Сёгуны династии Токугава решили социальную проблему одиноких мужчин созданием отдельного городского квартала в Эдо в 1617 году.Квартал, где находились публичные дома, был основан в 1617 году и назывался Ёсивара, что буквально означает «Тростниковое поле». Но вскоре первоначальные иероглифы были заменены на точно также звучавшее «Веселое поле». Окна публичных домов в Японии имели голубые или зеленые ставни, поэтому назывались Зелеными Беседками или Голубыми Покоями. Опыт Ёсивара настолько пришелся по сердцу сёгунату, что вскоре появились аналогичные кварталы по всей Японии. Наиболее известными из них были Симабара в Киото и Симмати в Осаке. Слово ёсивара стало нарицательным - общим названием для всех "веселых кварталов".

Здесь за деньги можно было получить все удовольствия сразу – красивую женщину, экзотический секс, пышное застолье. Женское население увеселительных центров состояло из шлюх дзёро , девушекюдзё и проститутокшоуги . Верхнюю ступеньку иерархии занимали придворные дамы таю . В обмен на сотрудничество с тайной полицией в деле выявления подозрительных личностей публичные дома квартала Ёсивара были освобождены от налогов. Квартал был окружен рвом с водой и высокой стеной с воротами, закрывавшимися на ночь, примерно в полночь. Девушкам было разрешено выходить из Ёсивара только в трех случаях - для посещения врача, по вызову в суд и во время прогулки с клиентом для любования сакурой. Во всех случаях девушку сопровождал полицейский. Ходить девушки имели право только босиком.


Комплектовались они следующим образом. Большая часть обитательниц кварталов ещё в детстве продавалась туда их семьями. Работорговля в Японии была запрещена, поэтому формально с девушками заключались контракты сроком на несколько, обычно пять, лет. Фактически, однако, чтобы уйти из квартала, надо было выкупиться, а большую часть денег, зарабатываемых юдзё, съедали накладные расходы: платья, прически, косметика. Родившиеся в квартале дети также оставались в нем учиться и работать.

В отличие от законных жен, девушки Ёсивара владели множеством специальных сексуальных приемов, о существовании которых первые даже не догадывались. Юдзё знали, например, как вымочить сушеный морской огурец и затем, для немедленного превращения обыкновенного мужчины в полового гиганта, надеть эту скользкую бугристую трубку на его … впрочем, сами понимаете, на что именно. Чтобы доставить мужчине большее удовольствие, шоуги вводили в свое тело ринно тама – “колокольчики любви”. Только здесь японский мужчина мог испытать неизведанное наслаждение, которое доставляет сэппун – изощренный поцелуй (или, точнее искусство возбуждающего касания губами губ), когда губы партнеров попеременно накладываются одна на другую, а язык по очереди медленно протискивается в рот друг другу.



Посвященные в токо но хиги, тайное учение спальни, юдзё знали не только «сорок восемь поз», но и действие жженого тритона, угрей и корней лотоса, и как обращаться с теми самыми кольцами из морских слизняков, надеваемых на пенис, как французские перышки. Но с точки зрения современной технологии секса ничего особенного секреты юдзё не предлагают. Да и не был секс даже у них центром развлечения. Все таки дружеское застолье, поэзия, щегольство, пение, танцы – общение, тяга к прекрасному – вот что было главным в веселых кварталах.


Кварталы удовольствий обладали огромной притягательной силой. Именно здесь японская мужская душа и японское мужское тело получали максимальное наслаждение. В условиях полного затворничества девушек из порядочных семей объектами ухаживаний для юношей становились проститутки. Именно они чаще всего становились первыми возлюбленными японских юношей. Отцы юношей, желая, чтобы их сыновья наилучшим образом подготовились к роли любовников и мужей, нередко знакомили их с юдзё, чтобы те стали их наставницами в любви, и щедро платили за высокое качество обучения. Эти девушки были любимицами общества и источниками вдохновения для ряда величайших поэтов.


Пожары не раз уничтожали дотла бумажно-деревянное гнездо развлечений. Самым страшным был пожар 2 марта 1657 года. Он оставил без крова пятую часть жителей столицы. Во время глобальной перестройки города под публичные дома был выделен новый квартал, названный "Новый Ёсивара". Впрочем, его продолжали называть просто "Ёсивара". Территория в 15,2 гектара была в полтора раза больше прежней. Квартал состоял из пяти улиц, вдоль которых выстроились дома свиданий, чайные домики, рестораны, жилые дома для разного рода обслуживающего персонала. Туда запрещался вход с оружием и въезд на лошади. Также в Ёсивара был запрещен вход самураям, но на самом деле они были постоянными его посетителями, скрывая при этом свои лица. В Новом Ёсивара было сохранено закрытие ворот на ночь, однако клиентам было разрешено ночевать в стенах квартала. Ёсивара был засажен ивой - китайским символом проституции - и сакурой.



Выбрать девушку можно было, просто прогуливаясь по улицам Ёсивара. Проститутки сидели по сторонам улиц, на верандах публичных домов за решетчатыми стенками. Передняя часть публичных домов представляла собой клетку, или решетку, за которой выставлялись женщины. Некоторые из самых знаменитых художников–граверов запечатлели эти уличные сценки. Большие дома с решетками были самыми дорогими местами, а в самых дешевых домах решетки располагались горизонтально, а не вертикально, так что мужчина, сколь бы ни был его разум затуманен сакэ, никогда не ошибался относительно искомой стоимости и класса женщины. Фактически, впрочем, необходимость выбора возникала редко. Смена девушки не поощрялась, рекомендовалось, раз выбрав проститутку, придерживаться ее. Отметим, что девушки тоже имели право, в некоторых пределах, отказываться или отвергать неугодных клиентов.



Выбор девушки оформлялся полуофициальным договором, чтобы со временем сменить юдзё на ее коллегу, требовалось получить согласие обоих. Конкуренция между девушками не поощрялась. Юдзё становилась как бы второй или "временной" женой клиента. Договоры заключались и фактическое "обслуживание" происходило не на территории публичных домов, а в чайных домиках, которых в Ёсивара было 400. Всего же в Ёсиваре жили 4 тысячи проституток и примерно такое же количество обслуги. Большая комната, в которой проститутка ожидала гостя, называлась дзасики и была покрыта восемью циновками. В ней располагалась ниша токонома для ритуальных приношений и маленьких украшений, свитков и каллиграфических надписей, обычно - стихов, записанных китайскими иероглифами. Вот два типичных стихотворения -

Я ощущаю пустоту,
Скапливающуюся в горах.
Цветы - глаза мира -
Все ушли прочь…

Как я ни пытаюсь скрыть,
Любовь проявляется на моем лице
Столь отчетливо, что он спрашивает:
«О чем ты думаешь?»

Также там были полочки с цветами в керамических вазах из Кутани и с музыкальными инструментами - кото, сямисэн, гэккин, ни–гэнкин; иногда - небольшие фигурки животных, зеркало, книги или театральные афишки. Была полка для одежды посетителя и складная ширма. Во внутренней комнате были полки для постельных принадлежностей, ящики для одежд девушки и часто хибати с тлеющими углями, металлический чайник, ётяки (чайный набор), тарелки и миски, а также то, что на Западе служит ночной вазой, а здесь представляло собой лакированный цилиндр с ручками, похожими на уши. После приветствий пара удалялась в меньшую внутреннюю комнату, цуги–но ма , застеленную всего четырьмя циновками.



Девушка сама платила за декорирование комнаты и поддержание ее в порядке, а также за уборку. Гость–почитатель, скажем - бакути–ути (профессиональный игрок), часто давал деньги на перепланировку места, в котором он провел так много счастливых ночей; если не для любви, то хоть ради удачи. Существовала также любовь на воде в чайных домиках на лодках фунэ–ядо , где лодки можно было нанять и взять на проституток на время поездки по реке; медленно дрейфовать, есть, выпивать, любить, слушать музыку и смотреть на фейерверки, рассыпающиеся по чернильному небу праздничных ночей. Ёсивара вовсе не выглядело как дно или фабрика порока. Кварталы японских "красных фонарей" вообще были мало похожи на европейские - они утопали в цветах, роскоши шелков и отличались изысканным аристократизмом обитательниц. Это был скорее островок романтических отношений и если фабрика – то фабрика грез, средневековый «Голливуд». Красавицы проститутки были излюбленными моделями художников и героинями писателей и драматургов. Имена некоторых из них передавались из поколения в поколение. По популярности с ними могли соперничать лишь великие актеры традиционного театра Кабуки. С одной стороны, они были изгоями в обществе, а с другой - знаменитостями, законодательницами мод и губительницами мужских сердец. Их популярность способствовала расцвету нового жанра в живописи, а затем и в гравюре - бидзинга («картины красавиц»). Многие прославленные мастера, среди которых особо выделяется «певец женской красоты» Китагава Утамаро (1754–1806), оставили замечательные изображения, передающие тонкую женственность, изящество, обаяние своих современниц.

В Ёсивара горожане-мужчины покупали не только временную любовь, здесь они могли хоть ненадолго сбросить панцирь условностей, социального давления и обрести безмятежность и блаженное удовольствие быть объектом внимания, восхищения, пусть и наигранных, но все равно служивших бальзамом для мужского самолюбия. Разумеется, многое зависело от платежеспособности клиента. Клиенты довольно часто влюблялись в юдзё, и те иногда отвечали клиентам взаимностью. Богатый вдовец имел право выкупить юдзё и жениться на ней, но это было очень дорого. Поэтому практиковались различные виды любовных клятв, знаков и договоров - татуировки, вышивки на одежде и даже взаимное отрубание мизинцев. Периодически происходили двойные самоубийства (синдзю) - считалось, что люди, соединившиеся в смерти, соединятся и в следующем перерождении.

Стоимость услуг проституток трудно перевести на современные деньги. Один серебряный кэммэ составлял около 75 000 иен, или $ 760. Один золотой рё был равен около 45 000 сегодняшним иенам, или около $ 470; итибу–кобэн и медный коммэн оба составляли около 12 000 иен, или $ 110; один серебряный моммэ ― 216 иены, или $ 2. Один медный монсэн был приблизительно равен трем центам. Стоимость услуг девушек зависела от ее класса. Высшими были таю, низшими - полупрофессионалки сантя , куда попадали из банных прислужниц и обычных уличных девок. Девушки класса таю стоили на один раз 58 моммэ с дополнительными 18 моммэ для ее прислуги, или около $ 180. Представительницы самого низшего ранга обходились где–то в $ 1.5; таким образом, для охотников на женщин открывалась широкая перспектива цен. Голландцам в 18 веке разрешили посещать «веселые кварталы» в Нагасаки в районе Маруяма, они платили 65 моммэ за девушку, тогда как китайские торговцы - только 5 моммэ. Существовали дополнительные расходы. Еда, сакэ, развлечения, чаевые в десятки протянутых рук. В среднем посетитель мог потратить около 150 моммэ за вечер, или около $ 350. Это ― средняя цена развлечений с высококлассной девушкой по вызову в Нью–Йорке, Лос Анжелесе или Москве, однако никакая американка или европейка не обладает умением, очарованием, сообразительностью, костюмами и манерами обхождения таю высшего ранга. У них нет той славы и почтения, если только они не становятся персонами из официальной сферы развлечений.

Здесь представлены фотографии японских публичных домов начала 20 века.

Yoshiwara. Проститутки в Токио, 1900-е гг

Женщины сидят в окнах притона в Yoshiwara, Токио. Период Мэйдзи.

Великолепно одетые проститутки стоят в окнах притона в Иокогаме. Это всемирно известный публичный дом известен как № 9 или Jimpuro (иногда латинизированной как Jinpuro или Shinpuro). До Великого землетрясения в 1923 году, Jimpuro был одним из лучших публичных домов в городе. Первоначально он был открыт в 1872 году, в Иокогаме в Такасима-те. В 1882 году Jimpuro переехал в менее престижный район Eiraku-те. Филиал специально для иностранцев был открыт в Канагава в Nanaken-мати.

Публичные дома в Yoshiwara - районе красных фонарей в Токио в конце 19 века. Архитектура в то время была в значительной степени под влиянием западных идей, хотя Yoshiwara еще сохранил японскую уникальность.


Женщины стоят на передней части здания с экзотической смесью западной и японской архитектурой Fukuhara , Кобе - известный район красных фонарей. Хотя район и не появился в туристических справочниках и официальной истории, Fukuhara был в Кобе основной достопримечательностью. История Fukuhara уходит корнями в первые дни открытия Кобе как международного порта. В 1868 году город стал открытым портом, японское население деревень Хиого и Кобе просили создать квартал лицензированных проституток. Fukuhara был больше, чем просто группа борделей. Здесь были бесчисленные рестораны, кафе, театры, дома Geiko Okiya. Хотя проституция была поставлена вне закона в 1958 году, Fukuhara, как и многие другие традиционные районы красных фонарей в Японии, удалось выжить. Территория по-прежнему наполнена секс-клубами, публичными домами и барами.

Проститутки за решеткой в Yoshiwara в Токио.

Главные ворота района Yoshiwara в Токио. Первоначально ворота были сделаны из дерева, но в 1881 году были заменены коваными железными воротами. Они освещались газовыми фонарями. В центре главной улицы Nakanocho были посажены вишневые деревья. Вечером, когда загорались тысячи цветных фонарей и электрических ламп, цветущая сакура и женщины в кимоно были великолепны.

Проститутки в красиво украшенных комнатах в Yoshiwara в Токио.

Публичные дома в Нагасаки. На пике популярности района здесь было 54 дома терпимости с 766 проститутками.

"Чайный дом" своим названием вводил в заблуждение. На самом деле это дом терпимости в Нагасаки. Две проститутки находятся при входе, а еще двадцать на балконе, из них несколько детей. Маруяма и Yoriai были особенно популярны среди многих моряков, которые посещали Нагасаки. Большинство из этих матросов были родом из Великобритании, США, Франции, Нидерландов, России и Пруссии.


Около 1900 года, в Yoshiwara проживает около 9000 проституток, здесь 126 публичных домов разделены на три класса - от простых до дорогих и очень эксклюзивных. Сами проститутки были также разделены на несколько классов. В самом начале были tayuu , это очень культурные женщины, тщательно подготовленные в классическом искусстве Японии, от каллиграфии до танца. Русское слово "проститутка" крайне недостаточно для их описания.

Tayuu (высший класс проститутки) из Shimabara . Территория была лицензирована для проституции в Киото. Tayuu носили великолепные костюмы, их прическа отличается от причесок майко и гейши. Практикующие tayuu давно исчезли, но сейчас в Shimabara насчитывается четыре женщины, которые активно пытаются возродить эту культуру.

Проституция в Японии существует уже очень давно. На протяжении всего средневековья удельные князья (даймё) вели то затихающие, то прекращающиеся войны. Войска ходили в походы, самураи и простые воины гибли на поле брани или от болезней, оставались вдовы... Рыбаки уезжали на далекие ярмарки и оставляли своих жен без присмотра, лодочники увозили с собой рыбаков и уезжали сами...

В течение всей истории Японии мы видим мужчин, уезжавших далеко и надолго от дома, женщин, остававшихся без мужей, девочек, у которых не было приданого, чтобы выйти замуж. Немудрено, что в такой обстановке не мог не развиться бизнес секс-услуг.

Двумя основными видами организованной проституции Древней Японии были чайные домики (сатэн) и бани (сэнто). Девушки, соответственно, были по совместительству официантками и банщицами. Было также множество "индивидуалок". Традиционно близкими к полусвету были актеры театра кабуки (напомним, что ими были только мужчины), некоторые из которых по совместительству были проститутами-гомосексуалами.

Наибольшее количество проституток приходилось на крупнейшие города, среди которых выделялась имперская столица Киото и центр торговли - Осака.

В 1603 году Токугава Иэясу окончательно собрал в своих руках всю полноту власти и основал сёгунат Токугава. Своей столицей он сделал Эдо (современный Токио).

Сёгуны династии Токугава были одержимы двумя страстями - к порядку и к безопасности. Естественно, наличие столь массовой и безнравственной индустрии, связанной с криминалом, никак не соответствовало представлениям сёгунов об идеальном обществе. Однако уничтожить ее они не могли - социальную проблему "одиноких мужчин" решить было невозможно. К тому же, основными клиентами проституток были купцы, к котором сёгуны относились еще более подозрительно (они ведь ничего не производят и не воюют!). Считалось, что мысли о развлечениях отвлекают купцов от размышлений, могущих подорвать могущество государства.

Решение нашел Сёдзи Дзинъэмон, владелец публичного дома, подавший в 1612 году прошение о "перестройке" всего секс-бизнеса Эдо. Он предложил выделить для публичных домов отдельных городской квартал и свезти туда всех проституток столицы, поместив их под пристальный контроль полиции. Эта идея находилась в общем русле политики сёгуната, уже предписавшего самураям жить в одном районе города, а простолюдинам - в другом.

Проститутки-юдзё

Первая петиция Сёдзи застряла в сёгунской канцелярии, и через пять лет он подал второе прошение сходного содержания. Эта бумага уже была рассмотрена и одобрена, и в том же 1617 году проект начал реализовываться. "Веселый квартал" назывался Ёсивара. Первоначально это название значило "Тростниковое поле", но в дальнейшем иероглифы были изменены, чтобы значить "Веселое поле".

В обмен на сотрудничество с тайной полицией в деле выявления "подозрительных личностей" публичные дома квартала Ёсивара были освобождены от налогов. Квартал был окружен рвом с водой и высокой стеной с воротами, закрывавшимися на ночь (примерно в полночь). Девушкам (юдзё) было разрешено выходить из Ёсивара только в трех случаях: для посещения врача, по вызову в суд и во время прогулки с клиентом для любования сакурой. Во всех случаях девушку сопровождал полицейский соглядатай. Ходить девушки имели право только босиком.

Опыт Ёсивара настолько пришелся по сердцу сёгунату, что вскоре аналогичные кварталы по всей Японии. Наиболее известными из них были Симабара в Киото и Симмати в Осаке. Слово "ёсивара" стало нарицательным - общим названием для всех "веселых кварталов".

В 1657 году очередной страшный пожар уничтожил квартал Ёсивара и почти весь Эдо. Во время глобальной перестройки города под публичные дома был выделен новый квартал, поименованный "Новый Ёсивара". Впрочем, его продолжали называть просто "Ёсивара".

Новый Ёсивара занимал около 8 гектар, на нем находилось 200 публичных домов. В Ёсиваре жили 4 тысячи проституток и примерно такое же количество обслуги. Туда запрещался вход с оружием и въезд на лошади. Также в Ёсивара был запрещен вход самураям, но на самом деле они были постоянными его посетителями, скрывая при этом свои лица. В Новом Ёсивара было сохранено закрытие ворот на ночь, однако клиенам было разрешено ночевать в стенах квартала. Ёсивара был засажен ивой (китайским символом проституции) и сакурой.

Выбрать девушку можно было, просто прогуливаясь по улицам Ёсивара. Проститутки сидели по сторонам улиц, на верандах публичных домов за решетчатыми стенками. Фактически, впрочем, необходимость выбора возникала редко. Смена девушки не поощрялась, рекомендовалось, раз выбрав проститутку, "придерживаться" ее. Отметим, что девушки тоже имели право, в некоторых пределах, отказываться или отвергать неугодных клиентов.

Выбор девушки оформлялся полуофициальным договором, чтобы со временем сменить юдзё на ее коллегу, требовалось получить согласие обоих. Конкуренция между девушками не поощрялась. Юдзё становилась как бы второй или "временной" женой клиента. Договоры заключались и фактическое "обслуживание" происходило не на территории публичных домов, а в чайных домиках, которых в Ёсивара было 400.

Клиенты довольно часто влюблялись в юдзё, и те иногда отвечали клиентам взаимностью. Богатый вдовец имел право выкупить юдзё и жениться на ней, но это было очень дорого. Поэтому практиковались различные виды любовных клятв, знаков и договоров - татуировки, вышивки на одежде и даже взаимное отрубание мизинцев. Периодически происходили двойные самоубийства (синдзю) - считалось, что люди, соединившиеся в смерти, соединятся и в следующем перерождении.

Наиболее привлекательные и профессиональные куртизанки назывались таю или ойран. Они не работали в стенах "веселых кварталов" - их приглашали в особняки знатных особ, часто на несколько дней. Вообще, как и для всех слоев японского общества, для юдзё была характерна четкая иерархическая структура, в которой младшие подчинялись старшим.

Большая часть обитательниц кварталов была в детстве продана туда их семьями. Работорговля в Японии была запрещена, поэтому формально с девушками заключались контракты сроком на несколько (обычно пять) лет. Фактически, однако, чтобы уйти из квартала, надо было выкупиться, а большую часть денег, зарабатываемых юдзё, съедали накладные расходы: платья, прически, косметика. Родившиеся в квартале дети также оставались в нем учиться и работать.

Нельзя сказать, чтобы все юдзё были недовольны своей работой. Многие из них вполне осмысленно предпочитали ее браку времен Токугава, делавшему женщину запертой в доме экономкой при муже. Жены, в свою очередь, предпочитали, чтобы мужья заводили официальных любовниц-юдзё, а не шлялись по соседкам.

Несмотря на все усилия правительства, проститутки-любительницы и проститутки по совместительству (все те же банщицы) продолжали конкурировать с лицензированными юдзё. Основной формой наказания нарушительниц было переселение в "веселый квартал".

Клиента в Ёсивара, впрочем, как и в других "злачных местах", могли и ограбить, и обобрать. Кроме самих девушек, этим также промышляли сводники, среди которых были как женщины, так и мужчины.

Искусницы-гейши

Большую часть времени в Ёсивара мужчины проводили не за занятиями сексом, а за чашками саке, танцами, песнями и весельем. Собственно, именно этого им не хватало дома, где отношения между супругами были строго кодифицированы, а излишняя веселость могла сказаться на родительском авторитете. Поэтому, кроме собственно проституток, с самого появления квартала Ёсивара в нем работали мужчины-заводилы, совмещавшие функции массовика-затейника, тамады и аккомпаниатора пьяных песен. Их называли гэйся ("искусники"), а также хокэн ("шуты").

В 1751 году в киотосском квартале Симабара появилась первая женщина-заводила. В 1761 году в Ёсивара появилась первая профессиональная женщина-гэйся. Ею была Касэн из дома Огия, сначала работавшая юдзё, но выплатившая все долги и начавшая самостоятельный бизнес. Вскоре женщины-гэйся стали так популярны, что полностью вытеснили с этой работы мужчин. Уже к началу XIX века термин "гэйся" (или гейша, как принято писать в России), стал обозначением исключительно женской профессии.

В отличие от юдзё, гейши работали не только и не столько в "веселых кварталах". Они приходили по вызовам всюду, где мужчины собирались на дружеские вечеринки (гейши называли их "дзасики" - буквально это переводится как "комната", клиенты - "энкай", "банкет"). Основным достоинством гейш было умение весело и остроумно поддерживать беседу. Они шутили, читали стихи, пели песни, танцевали, аккомпанировали мужскому пению, организовывали немудреные, но веселые групповые игры. Основным музыкальным инструментом для гейш был трехструнный сямисэн.

Официально секс в программу развлечений гейш не входил, так как они не имели на него правительственной лицензии. В реальности, однако, все зависело от договора между гейшей и клиентом. Как и юдзё, гейши часто заводили полуофициальных поклонников-любовников и находились у них на содержании.

Руководили гейшами "матушки" (ока-сан), а сами они называли друг друга сестрами. Естественно, речь не шла об их равенстве, так как в японском нет просто "сестер", есть только "младшие сестры" и "старшие сестры". Старше считались не те гейши, кто старше по возрасту, а те, кто дольше занимается этой работой. Районы, в которых жили общины гейш, назывались ханамати - "цветочные улицы".

Как и у юдзё, у гейш была сложная система именования. У них не было фамилий, а имена переходили по наследству от предыдущих гейш этого ханамати. Обычно все эти имена начинались на корень, придуманный для этого при основании ханамати.

Гейши-ученицы назывались майко. Учились они, как и юдзё, методом "минарай" - "наблюдение и участие". В первую очередь майко учились правильно краситься, одеваться, ходить, танцевать, играть и петь. Всем этим майко и занимались, пока их старшие сестры общались с мужчинами. Именно умение свободно и раскованно, но при этом почтительно говорить считалось самым трудным в обучении гейши.

Другой важной функцией гейши во время застолья было подливать гостям саке. В Японии во время пиршества не принято наливать себе спиртное самому. С другой стороны, очень важно, кто, как и сколько кому наливает. Помимо умения наливать саке, существенным для гейши было также умение его пить или изображать, что пьешь. Зато во время банкетов гейши никогда не едят.

Концентрируясь на развлекательной стороне "дела", гейши завоевывали все большую и большую популярность. Особенно ценились и уважались гейши из Киото, города с древними культурными традициями. Однако гейши не ограничивались традициями, а постоянно изобретали новые виды причесок, расцветки кимоно, новые танцы и песни.

Как и юдзё, гейши не имели права выходить замуж, не "выйдя из бизнеса". Такое право имели только "матушки". Переход из майко в гейши обычно сопровождался потерей девственности. Эта процедура проходила практически как обряд, называлась мидзу-агэ, а совершал ее один из пожилых и уважаемых клиентов ханамити.

Современная Япония

Расцвет деятельности гейш пришелся на вторую половину XIX века. Примерно с 1840-х годов начались активные гонения на проституцию, изобретались различные схемы "перевоспитания" юдзё, и на их фоне гейши выглядели более благопристойно. К тому же, они были совершенно необходимы для достойной организации банкетов.

Время особой популярности профессии гейши - конец XIX и начало XX века. Будучи более культурны, чем юдзё, гейши "во всеоружии" встретили реформы страны, став носительницами древней и традиционной культуры. Однако то, что гейш сначала спасло и вознесло, их же и погубило.

Став символом старины, гейши становились все менее и менее интересны молодежи. Среди нее набирали популярность дзёкю, барменши. Они были также раскованы, как гейши, не отказывались от сексуальных приключений и были воплощением духа модернизации. Клиенты гейш все более и более переходили в категорию "пожилые люди", соблюдающие традиции.

В 1957 году были окончательно ликвидированы "веселые кварталы", а проституция была полностью запрещена. Естественно, это не уничтожило проституток, а просто заставило их снова уйти в подполье бань, баров, чайных домиков и т.д. Опыт общения с иностранцами заставил перестроить жизнь и быт японских проституток на "современный" европейский и американский лад.

Гейши же, как уже было сказано выше, остались последними хранительницами традиционной японской женской культуры. Только они во всей стране умеют правильно носить кимоно и белить лицо, только они сохраняют в неприкосновенности древние танцы и веселые песни. Это и поддерживает гейш на плаву, поскольку традиции и их хранители в Японии всегда уважают и почитают.

Обычные же проститутки продолжают существовать. В связи с запретом открытых публичных домов большую популярность получили легальные заведения "фудзоку" ("дополнение"). В них девушки оказывают клиентам эротические услуги, не связанные с половым сношением - стриптиз, эротический массаж и так далее.

Также популярна запрещенная подростковая проституция. Ранее, напомним, страсть мужчин к девочкам удовлетворялась за счет общения с майко. Сейчас же майко можно стать только в 18 лет.

Чисто японская разновидность подростковой проституции - старшие школьницы, ходящие за деньги на свидания с мужчинами среднего и преклонного возраста. Эти свидания не всегда подразумевают половой акт - иногда это только поход в кино или ресторан, беседы на лавочке при луне, совместное любование сакурой... Такая проституция называется "эндзё косай".

Другой популярный вид бизнеса для молодых девушек - продажа в специальные магазины ношеного и нестиранного нижнего белья. Последнее на ура раскупается фетишистами, любящими вдыхать "женские" запахи. Девушек, занимающихся этим бизнесом, называют "бурусэра".

Подростковой проституцией обычно занимаются "когяру" - девушки-тусовщицы, зарабатывающие таким образом на модную одежду, косметику, сотовые телефоны и так далее. Наиболее "подсевшие" на этот бизнес девушки иногда становятся "огяру" - тусовщицами-бродягами, которые уходят из дома и переходят на полное самообеспечение. Главная беда огяру - венерические и кожные заболевания от беспорядочного секса и несоблюдения личной гигиены.

Как видим, специфика японской секс-индустрии заключается в том, что секс в ней - главное, но не определяющее. Большая часть этой индустрии - разговоры, намеки, простое человеческое общение и всевозможные развлечения. В отличие от многих других аналогичных культур, собственно сексуальные техники всегда в Японии считались второстепенными.

Куртизанки, разлучённые в раннем детстве с родителями
и плывущие по морю жизни, подобны бессловестному скоту.
(Японское выражение)

К началу развития «кварталов удовольствий», юкаку по-японски, рабовладение в Японии было официально запрещено, однако для женщин и девочек традиционно делалось исключение. Сексуальное рабство и траффикинг были легальны и широко распространены, но даже подобное, казалось бы, крайнее людоедство, было куда ухудшать — в XVII веке проституторские практики подверглись коренной реформации, повлекшей создание практически концентрационных лагерей для оказавшихся в них женщин.

Омон, главные ворота в Ёсивара (Токио, 1900-е годы)

В 1612 году один из местных сутенёров по имени Сёдзи Дзинъюэмон придумал идею объединения всех публичных домов Эдо (нынешний Токио) в одном месте. После длительных раздумий и консультаций с коллегами, он подал соответствующее прошение правительству Токугавы, в котором детально описал все недостатки существующей системы разбросанных по городу «очагов порока» и преимущества, которые могли быть получены с помощью предлагаемой им реформы. Сводились они к следующему: забота о моральном облике горожан, которые развращаются, наблюдая публичные дома в своих добропорядочных кварталах; контроль за женщинами и клиентами (последнее было особенно важно, поскольку основными посетителями борделей были военные-самураи); эффективная борьба с массовыми похищениями девочек и обманными удочерениями (что являлось ложью, поскольку основная масса детей легально продавалась в проституцию самими родственниками или перекупщиками-дзэгэнами , также с согласия родственников); и самое главное, практически безграничные возможности шпионажа в пользу правительства. Через несколько лет, примерно в 1617 году, Дзинъюэмон получает высочайшее разрешение и землю на болотах под строительство в размере около 2,5 га, а самого его назначают кэйсэйматинануси , т.е. начальником квартала проституток-юдзё . Позже подобные кварталы будут построены и в других городах Японии, чаще всего на пересечении крупных торговых путей или возле храмов: после поклонения святыням паломники любили расслабиться с помощью изнасилований. Уже через год «квартал удовольствий», названный Ёсивара (Тростниковая Равнина, и позже, ради благозвучности, переименованный в Ёси-вара — Равнину удачи), заработал. В обмен на сотрудничество с тайной полицией в деле выявления «подозрительных личностей» публичные дома Ёсивара были на некоторое время освобождены от налогов. Все находящиеся в публичных домах женщины получали государственную лицензию (плата за которую шла в казну) и заключали контракт на работу с сутенёрами. Кварталы были окружены рвом с водой и высокой стеной с воротами, закрывавшимися на ночь. С этих пор ни одна юдзё больше не имела права появляться вне стен этой тюрьмы, за несколькими исключениями: смерть родителей, вызов в суд, посещение лекаря и групповое любование сакурой раз в год. Ходить девушки имели право только босиком. Но даже в этих случаях их всегда сопровождали слуги хозяина, а всё общение с чиновниками осуществляли надзирательницы-яритэ , сами же девушки должны были хранить молчание. На женщин без лицензии (дзигоку ) время от времени устраивались облавы, всех пойманных отправляли в Ёсивара, хотя полностью искоренить частное проституирование правительству так и не удалось. Работы по обустройству территории первого «квартала удовольствий» были закончены к ноябрю 1626 году, тогда же состоялось что-то вроде торжественного открытия. Ёсивара постоянно рос и развивался, периодически сгорал в пожарах, переезжал с места на место, но одно оставалось неизменным: жизнь проданных в него и ему подобные места девушек была адом на земле.

Квартал Ёсивара (Токио, 1896 год)


Состоял юкаку из множества публичных домов различный категорий, бань и чайных домиков, однако позже бани были запрещены. Девушки, за исключением ойран (или таю) , самых дорогих, сидели за решетками в клетках-комнатах, по высоте клеток определялся класс публичного дома. А по улицам двигалась толпа мужчин всех возрастов, придирчиво выбирающих себе сексуальную игрушку по вкусу и карману, чтобы потом заключить сделку с сутенёром и получить вожделенный доступ к живому товару. Кроме изнасилований, клиентам предлагались еда, выпивка и культурный досуг, поэтому в юкаку работало множество прислуги обоих полов, причём женщины-служанки для выхода и входа обязаны были получать специальное разрешение, которые позволяло не перепутать их с юдзё. Там же ошивалась разносортная богема в виде непризнанных художников, поэтов и прочих бездельников, прославлявших бесправных, лишённых голоса женщин, сведённых до уровня мужской сексуальной игрушки. Многие из них позже способствовали распространению гравюр с рекламной порнографией. Личные данные всех обитателей и клиентов квартала строго фиксировались, у юдзё существовали даже трудовые книжки.
Передвигаться в повозках на территории юкаку было запрещено всем, кроме врачей, оружие полагалось оставлять при входе у специальных слуг, и тому были причины. А. Митфорд в «Традициях старой Японии» пишет: «Ведь не зря, когда японец входит в дом с дурной славой, его заставляют оставлять меч и кинжал вакидзаси у дверей. Причин тому две - во-первых, чтобы предотвратить вооруженные стычки, а во-вторых, потому, что всем известно: некоторые из женщин, обитающих там, до такой степени ненавидят собственное существование, что готовы положить ему конец, если только сумеют добраться до оружия» [Митфорд, с. 31 ]. Гонорар девушек зависел от их класса. Российский исследователь А. Н. Фесюн, восторженно описывающий Ёсивара в одноименном исследовании, взял на себя труд проиндексировать цены XVIII века и перевести их в долларовый эквивалент: изнасилование таю стоило примерно 180 долларов, самой «дешёвой» девушки - около полутора [Фесюн, с.17 ].

Существовали в юкаку и больницы, в которых царили голод и жесточайшая антисанитария: женщин клали по 12-13 человек в 17-метровую комнату, зачастую по две на одной постели, а пища была низкокалорийная и некачественная. Лечащие врачи обладали самый низкой квалификацией, часто и просто были шарлатанами. Поэтому женщины всеми силами старались не попасть в больницу и давали взятки врачам, совершавшим обязательные медицинские осмотры.

Женщины из Ёсивара (Токио,1869 год)

Женщины попадали в проституцию разными способами, но главными была продажа их семьями и «добровольное» проституирование, когда девушка жертвовала собой во имя благополучия родственников. Последнее широко приветствовалось и поощрялось в народе, хотя абсолютно никак положительно не сказывалось на жизни и здоровье подневольной благодетельницы. Вокруг юкаку даже существовали поселения таких вторичных родственников-сутенёров, которые жили на деньги, передаваемы им секс-рабынями. В публичные дома попадали девочки-сироты, на воспитание которых никто не хотел тратить деньги и силы. Также существовал обычай отправлять в «кварталы удовольствий» женщин из благородного сословия в качестве наказания за несоответствующее поведение, таких называли якко . Не гнушались продажей жён и мужья, которые надеялись поправить таким образом своё материальное положение, и любовники, которым наскучивали соблазнённые ими жертвы. Здесь же вынуждены были существовать и женщины, сбежавшие от жестоких мужей.

Чаще всего бедные или многодетные родители продавали лишних дочерей 5-6 лет, стоимость одной девочки составляла от 35 до 50 шиллингов [Митфорд, с. 33-34 ], цена на подростков была раз в десять дороже. При покупке ребёнка родителям или опекунам выдавалось свидетельство об аренде (хоконин сёсё ), девочка нарекалась новым именем и становилась комуро , служанкой-ученицей более старших девушек. Когда комуро исполнялось 13-14 лет, срок её обучения считался законченным и её уже можно было, после соблюдения всех приличествующих случаю ритуалов, официально проституировать. За десять дней до этого хозяин борделя взамен хоконин сёсё выдавал родственникам свидетельство о продаже (байся сёмон ) и определённую сумму денег, цинично называемую ми-но-сирокин (Деньги-За-Тело), размер которой зависел от привлекательности и прочих достоинств девочки. Таких юных секс-рабынь называли синдзо (термин был взят из судостроительства и означал «вновь построенный»). С каждой девушкой заключался контракт на 7-10 лет, согласно которому она обязана была отработать все связанные с ней расходы по покупке, содержанию и обучению. Одежда, обстановка комнаты, питание и лечение осуществлялись за её счёт, благодаря чему возможность выкупить себя до окончания контракта чаще всего так и оставалась теоретической. Редкой девушке удавалось выплатить всю сумму и получить свободу. Обычно долги заставляли их соглашаться на продление контракта до тех пор, пока они уже не пользовались спросом и, если им некуда было пойти, так и оставались до самой смерти в юкаку, постепенно переходя в публичные дома всё более низкого ранга. Если женщине везло, она становилась яритэ, которая выполняла надзирательские функции для хозяина борделя и даже осуществляла наказания провинившихся. Но таких «счастливиц» было немного.

Женщины в одном из публичных домов Ёсивара (Токио, 1910 год)

Тяжелейшие физические и психологические условия существования и распространённость групповых насильственных практик маваси (обслуживание одной женщиной нескольких мужчин в течение ночи), столь любимых клиентами, приводили к тому, что сексуальные рабыни редко доживали до 30 лет. Они погибали от сифилиса, туберкулёза, последствий абортов, алкоголизма и хронического полиневрита (болезни бери-бери). Очень многие страдали заболеваниями сердечно-сосудистой системы, неврозами и психическими расстройствами. Как и все жертвы рабских, бесчеловечных условий, юдзё были крайне зависимыми, мнительными и суеверными, а становясь яритэ — безжалостны к себе подобным. Отношение к «отработанному товару» было показательным: например, умерших в Ёсивара женщин, о которых некому было позаботиться после смерти, просто заворачивали в циновки и оставляли у ворот храма Дзёкандзи в Минова, так что он даже получил неофициальное название «Брось-Это-Здесь». По некоторым данным, там находится прах более 25 тысяч узниц «квартала удовольствий» в Токио. Множество женщин также были похоронены в семейных склепах владельцев публичных домов. Рождённые в юкаку дети автоматически становились собственностью хозяев борделей и оставались там навсегда.

«Нектарин», один из самых известных публичных домов Йокогамы (1890-е годы)


Если женщина решалась бежать, её быстро ловили (о проживании одинокой женщины в гостинице хозяева обязаны были докладывать в полицию) и наказывали, к тому же стоимость поисков приписывалась к сумме её долга. Часто к побегу женщин склоняли сами клиенты, затем за взятку выдававшие её местопребывание полиции или сутенёру. Если побег повторялся, женщину продавали в юкаку более низкого ранга или даже перепродавали за его пределы, где условия существования были ещё ужаснее. Такое наказание называлось курагаэ («смена седла»). Поэтому побеги были редки. Практически единственной надеждой женщин из юкаку было найти такого клиента, который выкупил бы их и забрал к себе. Хотя жизнь японской жены была очень далека от человеческой, по сравнению с существованием в «кварталах удовольствий» это казалось раем. Но подавляющее большинство информации, которую можно до наших времён найти о жизни юдзё — это восхищение утончённостью японских сексуальных рабынь и разнообразием возможных форм насилия, которым мужчины могли невозбранно предаваться. Женщины, не только проданные в проституцию, страдали и умирали, а мужчины упивались властью, пуская слюни на их рабскую подчинённость:

«Философия пола у всех народов упирается в метафизику, — и никогда не забуду я фарфоровой тишины рассвета в деревне, на Синею. В этот фарфоровый рассвет, без шпика, один-одинешенек, должно быть, единственный раз так, в кимоно, я вышел со двора крестьянского дома и пошел в горы. Я писал уже об этом: там, на горе, я увидел храм, в стороне от храма сидел мальчик, — а в чаще деревьев около храма стояла на коленях женщина, женщина обнимала клиноподобное каменное изваяние, лицо её было восторженно. Я увидел таинственнейшее, такое, что редко удается увидеть даже японцам, — я видел, как женщина поклонялась фаллосу, — видел таинственнейшее, что есть в природе человека.

…Тогда, в тот рассвет, я смотрел на эту женщину, одетую в кимоно, перепоясанную оби, с рудиментами крылышек бабочки на спине, обутую в деревянные скамеечки, — и тогда мне стало ясно, что тысячелетия мира мужской культуры совершенно перевоспитали женщину, не только психологически и в быте, но даже антропологически: даже антропологически тип японской женщины весь в мягкости, в покорности, в красивости, — в медленных движениях и застенчивости, — этот тип женщины, похожей на мотылек красками, на кролика движениями. — Даже жены профессоров, европейски образованных людей, встречали меня на коленях. — Онна дайгаку* — великое поучение для женщин — японский домострой — учит навсегда подчиняться отцу, мужу, сыну, — никогда не ревновать, никогда не перечить, никогда не упрекать. И в каждой лавочке продаются три обезьяны, символ женской добродетели: обезьяна, заткнувшая уши; обезьяна, закрывшая глаза; обезьяна, зажавшая рот. Так решили философию пола — буддизм, феодализм, восток, — и эта философия пола жива до сих пор» [Пильняк, c 42-43 ]

Публичный дом Тобита в Осаке, существует и по сей день,
официально перейдя в ресторанный бизнес (1920-е годы)

Начиная с XVIII века в Японии наряду с юдзё развивается институт гейш — женщин, так же проданных в рабство и обязанных интеллектуально развлекать мужчин, не обязательно предоставляя им свои тела. «Золотой век» гейш пришёлся на 1860-е годы. Простого использования женских тел уже не хватало, вихрь революционных перемен требовал другого вида дорогих рабынь, основной задачей которых было создание островка незыблемости для нарциссичного мужского эго, не позволяющего ему буйствовать и разрушать. Гейш провозглашали хранительницами «настоящего японского духа».
В период социально-экономических реформ Реставрации Мэйдзи в конце XIX века, направленных на европизацию Японии, правительство выпустило декрет об освобождении гейш и юдзё, согласно которому все долги женщин полагалось считать списанными, контракты сократить до 7 лет и обновлять их лишь по взаимной договорённости сторон. Предшествовал этому один показательный случай: в 1872 году в морской порт Йокогамы зашёл перуанский корабль с несколькими сотнями китайцев на борту, предназначенных для продажи в рабство. Одному рабочему удалось сбежать и рассказать о незаконном человеческом грузе. Японское правительство, желая показать цивилизованный статус Японии в глазах западных держав, арестовало судно и освободило рабов, предложив им вернуться на родину.
В ответ перуанский министр подал иск в японский суд, обосновав его тем, что законодательство Японии разрешает продажу женщин и детей в проституцию, а значит, работорговля также совершенно законна. Суд иск отклонил, но вся ситуация выглядела крайне неудобно, и в том же году был издан декрет об освобождении всех секс-рабынь, однако проституция не была запрещена. Разумеется, японское правительство совершенно не собиралось отказываться от экономической выгоды проституирования женщин, однако объясняло это с характерным цинизмом: первый японский премьер-министр Хиробуми Ито объяснял дотошному английскому репортёру, что японская женщина, идя в проституцию, мотивируется не чем иным, как самой высокой человеческой целью — дочерней почтительностью и желанием помочь бедным родителям. 1875 году была создана «Компания профессионального обучения женщин» (кабукай), задачей которой было защищать независимость и социальный статус женщин-гейш. Проституция по прежнему продолжала считаться «личным выбором».

Гейши квартала Шинбаши, 1902 год


По официальным данным на 1929 год в стране существовало 546 юкаку, в которых находилось 49 377 женщин [https://ru.wikipedia.org ].
Хотя разговоры о недопустимости правительственного бизнеса на легитимном рабстве начали возникать в японском обществе с конца XIX века, «кварталы удовольствий» с секс-рабынями благополучно просуществовали почти до 60-х годов века XX и были ликвидированы только в 1958 году, когда занятие проституцией под давлением участниц женского освободительного движения было формально запрещено законом, а все юкаку закрыты. Заключённым в них женщинам предписывалось в течение нескольких лет найти другую работу. В настоящее время проституция в Японии находится в полулегальном положении благодаря Loop-hole Law («дырявому закону»), оставляющего массу возможностей для трафикинга и проституирования. По некоторым сведениям, оборот рынка проституции в Японии превышает 2,3 триллиона иен и составляет 0,4—0,5 % ВВП [

Секс на востоке - штука тонкая. Что интересно, японцы считают его важным, но не определяющим. Взять к примеру фильм "Гейша": разговоры, смех, намеки, переплетающиеся с обольстительной красотой, иногда это заводит намного больше, чем одна бессонная ночь где-нибудь в борделе..

Исторически сложилось так, что задачи мужчин-японцев уносили их далеко от дома, оставляя дочерей, жен, мам, любовниц в совершенном одиночестве и скуке, да ещё и без финансовой поддержки для самостоятельной жизни. Приходилось выживать, исторически закладывая фундамент для большого развития секс-индустрии в этой стране.

В основном вся организованная деятельность в Древней Японии происходила чайных домиках (сатэн) и банях (сэнто), а девушки, обслуживающие клиентов, числились как официантки и банщицы. Что может быть приятнее, чем пара красавиц в нужном месте в нужное время? Помимо них, были, конечно, и индивидуалки, на вызов или принимающие у себя, и индивидуалы театра "кабуки ", которые по совместительству продавали себя как гомосексуалов.

Прошло время, и Сёгуны (династия Токугава) решили привести город в порядок. К этому вопросу они привлекли идею Сёдзи Дзинъэмона, который предложил в 1612 году устроить некую революцию всей секс-индустрии Эдо. Если коротко, идея похожа на "квартал красных фонарей": полное разделение интим-жизни японцев и вынесение её в отдельный квартал. Правда, приняли её только 1617 году, и реализовали первый такой "Веселый квартал" (Ёсивара ). Его освободили от налогов, окружили рвом и высокой стеной с воротами, которые закрывались в полночь.

Идея настолько прижилась, что распространилась по всей Японии, а слово "Ёсивара" национализировалось и стало общим термином для подобных мест. Идею улучшали, были введены некоторые негласные "правила приличий": если выбрал одну, будь с ней, если она тебя отвергает, то найди другую. Причем требовалось согласие обоих дам, той, от которой уходите и той, к которой идете. Официально же покидать квартал самой девушке было только в крайней необходимости и узнать юдзё можно было по босым ногам.

Если вы очень богаты и очень влюблены, то можете купить юдзё (так назывались девушки Веселых кварталов) себе в жены, но у многих денег не было и влюбленность и отчаяние доводило до "синдзю" - парных самоубийств (в Японии издавна чтят перерождение).

Элитный класс назывался "таю " или "ойран ". Они были строго по выезду к местной знати, иногда на несколько дней.

Попасть в юдзё можно было несколькими способами: невольно (продажа родителями своих детей, через контракты лет на пять, но выкупиться с квартала было сложно, так как все расходы висели на них) и если девушку "застукали" за своей работой в тех же банных и чайных заведениях. Их просто переселяли в Квартал.

Многие наслышаны о Гейшах Древней Японии . Так вот, во-первых, произносится как гэйся (искусник), родоначальником были мужчины-заводилы этого же квартала, которые исполняли функции сводника, тамады, аккомпаниатора и шута в одном флаконе. Перелом в женскую сторону с их сокрушающей победой на этом поприще свершился в 1761 году, когда первая девушка-гэйся (бывшая ) оплатила все долги и начала самостоятельный бизнес. К 19 веку исключительно женщины трудились на поприще гэйся. Сексом официально они не занимались, но найти любовника, который бы её содержал, было очень неплохим подспорьем. Сама же девушка занималась тем, что ходила по мужским встречам и вечеринкам и могла умело развлекать разговорами, танцами, играми на "сямисэн" (трехструнный, красивый по звуку и виду инструмент) и петь. Районы проживания гэйся именовались «цветочными улицами» (ханамати).


Гейши - элитное развлечение в Японии

Как и в любой работе, среди юдзё и гэйся существовала строгая иерархия. Логично, что у гэйся эта система более развита, так как они все больше и больше влияли на моду, обычаи, политику и вообще сферы, куда обращались их прекрасные взгляды. У них были "матушки" (ока-сан ), которые обучали их как и что делать, и сестры, причем либо младшей, либо старшей, в зависимости от того, дольше или нет они в статусе гэйся, чем обращающаяся (ох уж эта японская грамматика..).

Золотая эпоха гэйся (мы теперь точно знаем, как они называются) закончилась в 1957 году, когда поступил полный запрет на всю эротическо-сексуальную деятельность в Японии. До этого они умудрились пережить множество реформ этой страны и адаптироваться, но, как известно, у всего есть начало и конец. Их вытеснили "дзёкю ", барменши с модернистскими наклонностями. Правда, гэйся не выродились, так как они хранительницы древней культуры, и хранят свои секреты при себе, а в Японии это в почете.

С обозначенного чуть выше периода, вся секс-индустрия снова нырнула в прохладное подполье, а общение с иностранцами перестроило их поведение на "современную" тематику. Хоть и существуют так называемые "фудзоку " (что переводится как дополнение), где оказывают эро-услуги: стриптиз, массаж, ну и по возрастающей.

Так же существует исключительно японский подвид проституции подростков. Выглядит это так: мужчины в основном средних лет и преклонного (ого!) возраста приглашают школьниц старших классов на свидания, что интересно, такие свидания не всегда есть секс (история снова берет свое!) - это может быть совместный поход в кино, рестораны, разговоры под луной, любование сакурой (ох и романтики эти японцы). Такой вид проституции именуется "эндзё косай ".

Подростки, вовлеченные в бизнес, называются "когяру " (тусовщицы), который тратят деньги на новые одежды, косметику, крутой сотовый, например (юдзё в новой личине). Тех, кто конкретно перешел на такой "вид выживания" уже отсекают "к" и становятся "огяру " (бродяга), которые покидают дом и самообеспечиваются за счет бизнеса. Стоит заметить, что венерология и кожные заболевания там как главная головная боль.


Кстати, о романтизме. Популярный вид бизнеса (не затрагивающий проституцию, но не менее любопытный) для молодых женщин и девушек - продавать в отведенные для этой цели магазины не стиранного или ношенного нижнего белья. Зачем, с ужасом спросите вы? Эти вещи со свистом раскупаются местными фетишистами, любящими "женские" запахи (возможно вы видели фото или в живую парня с трусами на голове - как раз тот случай). Девушек, практикующих такой бизнес, зовут "бурусэра ".

Никогда еще не приходилось мне посещать бордели в одиночку. Обычно я там оказывался с милой спутницей. А тут прямо неловко получилось, заявился в бордель в японском городе Кобе один и просто чтобы "переночевать". Дело в том, что дома любви (так было бы называть их правильнее) зарабатывают не на ночлеге как таковом, а на дополнительных услугах. При этом, предлагают прекрасные чистые номера с кучей удобств, которых вы не найдете в обычной гостинице. Формально отказать вам в праве снять номер они не могут, хотя и не рады вашему появлению: ну какой им от вас прок, ведь вы не закажете шампанское в номер, не купите "поднимающее" зелье и вряд ли арендуете резиновый член с пупырышками.

На самом деле, речь идет не совсем про бордель. Все же, бордель это место где вы снимаете девочек и идете с ними в номера. Здесь же "дом любви", куда японцы приходят со своими партнерами и желают, чтобы им никто не мешал провести время. Ситуации могут быть разные: замужняя дама встретила старого приятеля и им есть о чем поговорить наедине, крепкая семейная пара временно оказалась в стесненных жилищных условиях с родителями и... ну вы поняли. Дома любви не стоят больших денег, в среднем 40-60 долларов за ночь. Есть тариф "rest", это простыми словами "отдохнуть днем", так дешевле, чем ночевать. Есть даже почасовая оплата, но меньше 90 минут тарифа нет, поспешишь - людей насмешишь.

В этих местах нельзя фотографировать и за данный фоторепортаж я вполне мог поиметь дело с "Якудзой". Не шучу, такие места именно они и держат.

Можно долго спорить, бордель - не бордель, но идея такова, что если вы даже и один, то наберите телефон ресепшена и ваше одиночество решит симпатичная массажистка.

Любая из перечисленных, выбирайте: в виде медсестры, в виде зайчика, школьницы -

Внутри, как уже говорил, все просто великолепно -

Надо сказать, что кровать хотя огромная и всем прекрасная, но мне показалось, что слишком мягкая. Я тут конечно один и мало чего в вопросах техники понимаю, кхммм, но ощущение, что ваша дама утонет в недрах кровати -

Вам ничего не нужно нести с собой, тут все предусмотрено -

Чай, кофе, минералка - все входит в стоимость.

За отдельную и приличную плату спиртные напитки и всякие сексуальные игрушки, предназначение которых я не совсем уловил. Там надо иметь слишком бурную фантазию. Какие-то шарики на веревочке и прочее -

Никогда еще не встречал ванную комнату с телевизором -

Там же массажно кресло -

Для постоянных клиентов скидки, каждое 10-ое посещение дома любви будет бесплатным. Мелочь, а приятно -

Думаю, что дома любви - отличное изобретение и жаль, что таковых нет на просторах бывшего СССР. В результате сфера криминализирована и представляет собой некие сомнительные квартиры для тайных встреч, где процветают педофилия, наркомания, групповое насилие над девочками по вызову и пьяный угар. Нахрен все это нужно? Почему бы просто не легализовать нормальное право взрослых людей на интимные встречи со своими любимыми?

Я люблю дома любви, это отличное соотношение цены к качеству. Вот моя небольшая подборка.